Время было послевоенное - голодное и холодное. Но весна все же пришла и все как-то повеселели. Жили, в основном, в деревянных одноэтажных бараках и все знали всё обо всех.Сначала нас пустил к себе в комнату знакомый знакомого отца по прежнему месту работы и пару месяцев в этой комнате проживало две семьи из восьми человек. Жизнь шла привычным путем. Затем в одной из комнат какой-то холостяк стал редко ночевать, что стало причиной заселения нашей семьи в эту комнату. Заселялись через окно. Не было ключей от комнаты, но обошлись без них. Мне нравилось бывать у отца в цеху на заводе. Проходил я к нему не через проходную. В компании нескольких ребят, с которыми я подружился, мы осваивали окрестности,в том числе и завод. Его сделали автомобильным из какого-то завода прицепов или кузовного.Прислали из Горьковского автозавода станки, оснастку, специалистов, рабочих и дело пошло.Стали выпускать красивые грузовики с гордым названием "Колхида". Но больше всего нам нравились танки без башен. Их использовали в роли тягачей и мы иногда допускались сверху на броню - проехаться, крепко держась за скобы. Ими оснастили завод вместо тракторов.Просто списали из армии и приспособили для нужд производства. Отличная идея!В инструментальном цеху, где работал отец, больше всего мне нравились токарные станки.Хотя, если подумать, то фрезерные - поинтереснее. Они вырезают из металла разные сложные фигуры. Но был один станок на весь цех: координатно-расточной. Он работал с точностью до микрона и выполнял особые задачи при изготовлении прессов и другой оснастки. И на этом станке работал мой отец. Точнее сказать, он работал на нем под руководством Джона,американца, которого считал своим учителем и удивительнейшим человеком. Я тоже считал его удивительным, к тому же первым, мною виденным, живым американцем. У него были смеющиеся глаза и беззубый рот, несколько искривленных зубов все же у него было. Отец говорил,что вставную челюсть он надевал редко - берёг. Многие рабочие его звали Иваном, любили и жалели его. В то время, как все гнали план, чтобы выполнить норму и элементарно заработать, он любовно вытачивал деталь, доводя до ювелирной точности и красоты и,конечно, получал зарплату меньше всех. История его злоключений тоже была удивительна.Он был коммунистом и близким другом Поля Робсона, но при этом, работая на заводах Форда,был высоко ценимым специалистом, материально обеспеченным - имея виллу, несколько автомобилей,его семья относилась к рабочей аристократии - ничто не предвещало непогоды.Однако что-то заставило его, по сути, сломать себе и всей своей семье благополучие во имя высокой идеи. Идея рая на земле была заманчива и привлекательна и, возможно, наивность Джона и  романтизм направили его в страну построения коммунизма, и он приехал в Союз полный энтузиазма. Конечно, приехал по приглашению на Горьковский автомобильный, как коммунист и американский специалист. Но,.. кто-то проявил, обычную для нас, бдительность и Джон оказался в концлагере. Пару лет проверяли не шпион ли он. Там он потерял большую часть зубов и постарел на десяток лет. Зато он лишился наивности и романтизма, хотя остался светлой личностью. Его жена Мария возвратилась в Америку. Дети постоянно писали ему, уговаривали вернуться, но он остался. Власти всё же выпустили его на волю, но не знали,  как с ним быть дальше. В это время организовали новый автозавод и его сплавили туда. Дали  ему комнату в коммунальной квартире. Из этого состоит жизнь: люди эту жизнь живут - нравится или не нравится им она... Повезло моему отцу: он даже не мечтал о такой квалификации, какую приобрел у фантастического мастера своего дела Джона. После работы, обычно,  они много разговаривали по-английски. Благодаря Джону,    я узнал, что отец, в свое время, репатриировал из Турции, где произошла резня армян и   где родители успели его спрятать в американском приюте. Еще выяснилось, что отец одинаково хорошо владеет турецким, греческим, английским, армянским и французским языками, прекрасно играет на фортепиано и на гитаре, отлично поёт, рисует акварелью и совсем не такой суровый, как выглядит. Всё это лето я, с ребятами из поселка, с утра до вечера, проводил на Красной речке в горах за городом . Пещеры, водопады, чистая горная вода, старинные монастыри - всё это радовало   душу и уводило в глубь истории. Мне снились исторические сюжеты и я осязал прошлое  каким-то неведомым чувством. Мы нашли реликтовую каштановую рощу, следы динозавра  на древней каменной плите и вход в пещеру, в которой узкие проходы сменялись большими залами. И, как-то вечером, отец мне сказал, что Джон пригласил нас к себе на прощальную вечеринку. Кроме нас с отцом на вечеринке был мастер из цеха и слесарь Иван Иванович, как бы тезка Джона. В комнате  было тесно, но много красивых и необычных вещей. Взрослые пили грузинское вино, мне  дали лимонад. Джон вытащил граммофон и много толстых пластинок. Было много необычной весёлой музыки. Ещё был Утесов и Лемешев. Мне очень понравилось, как Лемешев пел:   Ангел мой, прилетай... Джон много смеялся, потом плакал, потом сказал, что дарит мне  граммофон, а отцу подарил коробку с инструментами, резцами и сверлами. Все спорили   с ним, шумели, потом притихли и стали рассматривать альбомы с фотографиями, на которых   Джон выглядел неузнаваемым в шикарных одеждах на фоне шикарных автомобилей и   шикарной виллы. Словами трудно передать состояние, в котором оказались все... Иван Иванович долго откашливался и сказал:" Джон, извини, но ты - сумасшедший..." Отец  сказал:" Ты не понимаешь - Джон не такой, как все, но это был его выбор".  А Джон  посмотрел на меня и сказал:"  Ребёнок лучше всех скажет истину. Ты тоже считаешь меня  сумасшедшим?"- спросил он меня. Я сказал, что он похож на Паганеля из романа Жюль  Верна " Дети капитана Гранта", а Паганель - чудак. Джон засмеялся и сказал, что ему тоже  нравится Паганель и нравится слово " чудак ". Все смеялись и провозгласили тост за чудаков. Хорошо прошёл вечер. На следующий день Джон уехал к своей семье в Америку. Мне долго было грустно, хотя отец часто повторял: "На чудаках Земля держится!"                 

И с этим я был согласен.