— Колыбельная

   — Серенада

   — Трепак

   — Полководец

Мать

Тише!
Ребёнок мой мечется, плачет!
Грудь
истомит он свою!

Смерть

Это со мной он играет и скачет.
Баюшки-баю-баю.

Мать
Щёки
бледнеют, слабеет дыханье...
Да замолчи же, молю!

Смерть
Доброе знаменье — стихнет страданье.
Баюшки-баю-баю.

Мать
Прочь ты, проклятая! Лаской своею
Сгубишь ты радость мою!

Смерть
Нет, мирный сон я младенцу навею.
Баюшки-баю-баю.

Мать
Сжалься!
Пожди допевать хоть мгновенье
Страшную песню твою!

Смерть
Видишь — уснул он под тихое пенье,
Баюшки-баю-баю.

(1875)

Серенада

Нега волшебная, ночь голубая,

Трепетный сумрак весны;

Внемлет, поникнув головкой, больная

Шепот ночной тишины.

Сон не смыкает блестящие очи,

Жизнь к наслажденью зовет,

А в полумраке медлительной ночи

Смерть серенаду поет:

"Знаю: в темнице суровой и тесной

Молодость вянет твоя.

Рыцарь неведомый, силой чудесной

Освобожу я тебя.

Старость бездушная шепчет напрасно:

Бойся любви молодой!

Ложно измыслила недуг опасный,

Чтоб не ушла ты со мной.

Но посмотри на себя: красотою

Лик твой прозрачный блестит,

Щеки румяны, волнистой косою

Стан твой, как тучей, обвит.

Пристальных глаз голубое сиянье

Ярче небес и огня,

Зноем полуденным веет дыханье, -

Ты обольстила меня!

В вешнюю ночь за тюремной оградой

Рыцаря голос твой звал...

Рыцарь пришел за бесценной наградой;

Час упоенья настал!"

Смолкнул напев; прозвучало лобзанье...

В долгом лобзании том

Слышались вопли, мольбы и стенанье -

Тихо всё стало потом.

Но поутру, когда ранняя птица

Пела, любуясь зарей,

Робко в окно заглянувши, денница

Труп увидала немой.

(1877)

Трепак

Лес да поляны. Безлюдье кругом.

Вьюга и плачет, и стонет,

Чудится, будто во мраке ночном

Злая кого-то хоронит.

Глядь - так и есть! В темноте мужика

Смерть обнимает, ласкает,

С пьяненьким пляшет вдвоем трепака,

На ухо песнь напевает.

Любо с подругою белой плясать!

Любо лихой ее песне внимать!

Ох, мужичок,

Старичок

Убогой,

Пьян напился,

Поплелся

Дорогой,

А метель-то, ведьма, поднялась,

Взыграла!

С поля - в лес дремучий невзначай

Загнала!

Горем, тоской

Да нуждой

Томимый,

Ляг, отдохни

Да усни,

Родимый!

Я тебя, голубчик мой, снежком

Согрею;

Вкруг тебя великую игру

Затею.

Взбей-ка постель,

Ты, метель,

Лебедка!

Ну, начинай,

Запевай,

Погодка,

Сказку - да такую, чтоб всю ночь

Тянулась,

Чтоб пьянчуге крепко под нее

Уснулось!

Гой вы леса,

Небеса

Да тучи!

Темь, ветерок

Да снежок

Летучий!

Станем-ка в кружки, да удалой

Толпою

В пляску развеселую дружней

За мною!

Глянь-ка, дружок,

Мужичок

Счастливый!

Лето пришло,

Расцвело!

Над нивой

Солнышко смеется, да жнецы

Гуляют,

Снопики на сжатых полосках

Считают.

Лес да поляны. Безлюдье кругом.

Стихла недобрая сила,

Горького пьяницу в мраке ночном

С плачем метель схоронила.

Знать, утомился плясать трепака,

Песни петь с белой подругой -

Спит, не проснется... Могила мягка

И уж засыпана вьюгой!

(1875)

Полководец

Грохочет битва, блещут брони,

Орудья жадные ревут,

Бегут полки, несутся кони,

И реки красные текут.

Пылает полдень, люди бьются!

Склонилось солнце, бой сильней!

Закат бледнее, но дерутся

Враги всё яростней и злей.

И пала ночь на поле брани;

Дружины в мраке разошлись;

Всё стихло - и в ночном тумане

Стенанья к небу поднялись.

Тогда, озарена луною,

На боевом своём коне,

Костей сверкая белизною,

Явилась смерть! И в тишине,

Внимая вопли и молитвы,

Довольства гордого полна,

Как полководец, место битвы

Кругом объехала она;

На холм поднявшись, оглянулась,

Остановилась ... улыбнулась ...

И над равниной боевой

Пронёсся голос роковой:

«Кончена битва - я всех победила!

Все предо мной вы склонились, бойцы.

Жизнь вас поссорила - я помирила.

Дружно вставайте на смотр, мертвецы!

Маршем торжественным мимо пройдите, - 

Войско своё я хочу сосчитать.

В землю потом свои кости сложите,

Сладко от жизни в земле отдыхать.

Годы незримо пройдут за годами,

В людях исчезнет и память о вас - 

Я не забуду, и вечно над вами

Пир буду править в полуночный час!

Пляской тяжёлою землю сырую

Я притопчу, чтобы сень гробовую

Кости покинуть вовек не могли,

Чтоб никогда вам не встать из земли».

(1877)